"ЛЕЧЕНИЕ" КОРТЕКСИНОМ

Катастрофа, которая случилась с моим пятимесячным малышом - следствие методичной врачебной политики введения меня и моей семьи в состояние страха. Страха, как инструмента принуждения к приему медикаментов. Именно мой страх стал причиной того, что я согласилась на прием препарата, обернувшийся для малыша клинической смертью и долгой болезнью. По отработанному сценарию я в последствии должна была глушить действие этого препарата следующим и так до конца жизни. Мы стали жертвами фармакологического и врачебного заговора.

Запугивать меня начала еще участковый врач, приходившая из поликлиники в первый месяц. У нас был гипертонус, и долго держалась желтушка (25 дней, билирубин максимально - 220 мкмоль/л), в общем, ничего особенного, вполне нормальное состояние малыша, родившегося раньше срока, да и роды были не самые легкие, как часто случается в первые роды. Хорошо, что меня в роддоме предупредили, чтобы я не беспокоилась. Да и я сама, женщина опытная, много чего прожившая, не особо обращала внимания на слова врача, была абсолютно уверена, что все в порядке, сердце было спокойно. А врачи, думалось мне, - известные перестраховщики. Но и на старуху бывает проруха, и на мои нервы нашлась врачебная управа. Хоть и понадобилось несколько месяцев.

В первое посещение поликлиники в возрасте один месяц передо мной разыграли целое представление. Патронажная сестра начала меня организовывать в больницу, утверждая, что желтуху надо срочно лечить. Я же, честно говоря, не поняла зачем. Желтизна кожи давно уже спала, да и не была она сильно заметной никогда. Мне кажется, что они больше смотрели в выписку из роддома, где было указано количество билирубина на шестой день, чем на моего малыша. Придирались ко всему. И гипертонус какой-то неправильный, и вес прибавлен несильно (500 г, разве это мало? 800 г с самого нижнего веса от рождения, но, пожалуй, наши врачи не читают указания ВОЗ). Вызвали с серьезным и трагическим видом в кабинет неонатолога, которая даже не стала смотреть малыша, сказала, что все в порядке, но при этом прописала кучу препаратов. Между прочим, я весьма была удивлена, что витамин D, весьма небезопасное вещество, прописывается без необходимости, да еще и в солнечное лето. Какой-то Элькар, на поверку оказавшийся бывшим допингом для спортсменов, теперь позиционирующийся фармакологией как витамин для младенцев. Пантогам, который, как и все ноотропы, не имеет никакого подтвержденного эффекта, но, по повсеместной практике, делает малышей весьма возбудимыми и нервными. Какую-то расслабляющую микстуру, видно для достижения равновесия к ноотропу, и кучу чего-то еще. Все это я благополучно забыла, повозмущавшись, что врачи, вместо назначения физиопроцедур, бездумно прописывают сложные препараты таким малышам, да еще в таком количестве. И плюнула на все это, продолжая гулять с малышом и любить его, будучи уверенной, что хороший уход - главная помощь.

Вот дальнейшая история уже печальней. На второй месяц на осмотре неонатолога меня строго отчитали, что я запускаю малыша, не лечу его и, совершенно очевидно, не даю прописанные ею препараты. На мой вопрос от чего его лечить, врач строго посмотрела на меня и удивилась, что я сама не вижу. Объяснять ничего не стала. Нам поставили кучу диагнозов: ПЭП, внутричерепное давление, гипертонус и гипервозбудимость и что-то там еще. Между прочим, нет ничего удивительного, что малыш орет в холодном кабинете, когда незнакомая тетка жестко крутит его и вертит. Прибавили мы за месяц целых полтора килограмма, что опять-таки вызвало возмущение врача, строгие указания кормить по часам и прочие глупости, ведущие к прекращению грудного вскармливания, а также намеки на якобы эндокринные нарушения. После того, как я сделала нейросонографию у того врача, которого сама выбрала, меня отчитали, что я обращаюсь к кому-то непонятному и результаты сомнительны. Ей почему-то надо было, чтобы мы делали анализы только по ее направлению. Потом я разобралась, почему. В общем, наша неонатолог, Бог ей судья, взялась за дело со всей своей профессиональной дури. Я, честно говоря, была сильно возмущена некорректным обращением врача, отметила про себя, что все мамы выходят от нее вздернутые и с разными диагнозами: у кого глухота, у кого слепота, кто не разговаривает в девять месяцев, "нормальных" детей от нее не выходило. Пожаловалась на нее нашему участковому врачу, которая сказала: "Если матерей не стимулировать, они не будут заниматься детьми". Каков подход?

Именно эта врачебная игра и привела меня сначала к сомнениям в здоровье малыша, а потом и к роковой ошибке. При таком методичном запугивании, ничего удивительного.

Самое ужасное от посещения детской поликлиники было то, что там малыш подцепил ветрянку. Мы даже полежали в больнице. Единственный нормальный врач, которого я за это время видела - это наш педиатр в НИИДИ. Спасибо ей большое. Она успокоила меня, оставила нас на несколько дополнительных дней, чтобы мы прошли все обследования и всех специалистов, и я была уверена в здоровье сына. Она так и сказала: "Зачем вам ходить по непонятно каким врачам, рисковать здоровьем? Мы все сейчас сделаем, а то вас потом затаскают". Спасибо большое Елене Ивановне, но, пожалуй, это - единственный нормальный врач, что встретился мне на пути.

Малыш сильно ослабел после ветрянки, которую перенес тяжело. Он перестал держать голову при тракции за руки и лежа на животе. Вот на этом меня и поймали. Наша неонатолог сказала, что такого тяжелого случая она не видела никогда, участковый педиатр тоже стала намекать на что-то ужасное. Я засомневалась и перестала верить своему материнскому сердцу, утверждавшему, что малышу нужен покой, любовь и время. Я согласилась на консультацию городского врача. Кстати, ни о какой физиоподдержке: массаже, электрофорезе речи у неонатолога не было. "Массаж вам повредит", - сказала она категорично, не забыв, между прочим, дать телефон своей кабинетной сестры, которая будет нам его делать за деньги. О том, что я имею право на бесплатный массаж в поликлинике, даже, если нам его не прописал врач, она мне не сообщила. "Ваши проблемы от головы, у вас повреждения мозга", - стучала она мне, не обращая внимания на результаты анализов. Я начала пугаться, месяц проведя в страхе и тревоге, я приехала на УЗИ шеи. Малышу было пять месяцев. За месяц я уже зареклась ходить по врачам и думала только сделать обследование для собственного спокойствия. Но не тут-то было.

Врач поликлиники при ДГБ № 1 Кагаткина, невролог, специалист по УЗИ шейного отдела позвоночника провела прием моего сына всего за 15 минут. За это время она подтолкнула меня так, что через три дня мой сын умер... Слава Богу, спасли, но уже много месяцев мы расхлебываем последствия уколов Кортексина, что она нам прописала. Бог ей судья. Все было сделано следующим образом: когда я еще стояла в дверях, она сразу "взяла обороты", с ходу поставила диагноз "атрофия зрительного нерва". До сих пор удивляюсь как, да и окулисты удивляются. Приведя меня этим в шоковое состояние, она провела осмотр малыша, заявив: "Он не держит голову не из-за слабости, у него нарушения мозговые". Между прочим, результаты УЗИ, которое она провела, не могут прочитать специалисты. Я вообще удивляюсь, как она смела ставить какие-либо диагнозы без длительного наблюдения, когда вообще ее дело было - проведение УЗИ. Главврач больницы сказала, что, если мы хотим просто обследование без консультации, надо идти платно. Во как. Далее, Кагаткина в жесткой форме отчитала меня, что я не лечу малыша прописанными препаратами. И вообще она вела себя со мной, взрослым интеллигентным человеком, так жестко и по-хамски, будто я отпетая алкоголичка, вредящая своему ребенку. На меня это произвело сильное впечатление, я подумала, что, наверное, ей, как врачу виднее, она имеет причины так со мной обращаться, я действительно не права, что даю малышу придти в себя без медикаментозной помощи, делаю ему хуже. На мой вопрос о физиотерапии был получен категоричный ответ, что нам она уже не поможет. Нам уже ничего не поможет, только есть еще надежда на уколы "витамина" Котрексина. Видя, что я, оправившись немого, начинаю спорить и давать отпор, г-жа Кагаткина заявила, что в моем случае надеется особо не на что. "Вы доводите малыша до ДЦП", - вот именно эти ее слова окончательно выбили меня из колеи.

Эти три волшебных буквы. Только что-то не появились они в ее заключении, которое, по сути, документ, а не голые эмоции. В общем, вполне отработанная схема. Опомнится мне не дали, это сейчас я все понимаю. Слишком поздно.

Как я потом узнала, мой неонатолог и эта врач поддерживают личные отношения и проводят одну политику по "стимулированию" мамаш, это уже не первый случай. "Ну что же вы решили так быстро делать уколы? Надо было дождаться вашего врача", - передали мне слова этого "специалиста высшей категории". Слов нет.

Дальше все просто, сильно напуганная, я опрометью кинулась спасать свое дитя. В течение часа я нашла деньги на очень дорогое лекарство, сбегала в поликлинику, посоветовалась с участковым врачом. Больше было не с кем. Участковая врач вместо того, чтобы успокоить меня и предложить проконсультироваться с врачом, который уже долго наблюдает малыша или еще с кем-либо, сказала: "Надо бить в набат, срочно спасать всеми способами, такого серьезного случая я не помню". После этого я уже не сомневалась. Через несколько минут я сделала первый укол Кортексина. Препарат, как оказалось, никакой не "витаминчик". После третьего малыш впал в сильнейшую судорогу и у него отказали жизненно важные системы организма. Пять часов реанимации в поликлинике и пять уколов реланиума не особо помогли.

Честно скажу, я пережила сильнейший шок, когда на моих руках малыш просто... Сил на борьбу за правду у меня не было никаких, все мысли были только о том, как помочь теперь, как выпутаться из беды. Однако, все врачи, работавшие с нами, думали только о прокуроре. В неврологическом отделении ДГБ № 1, где мы лежали после реанимации, заведующая нам быстро и непринужденно объяснила, что никакой правды нет, нам даже думать не стоит, чтобы пытаться наказать ее подчиненную, что она легко докажет правоту Кагаткиной. Заметьте, осматривала она малыша после пяти кубиков реланиума, естественно, что адекватных рефлексов она на самом деле видеть не могла и об этом прекрасно знала, пользовалась. При этом она вспоминала старорежимные времена, когда ее год таскали по судам только за то, что она, прописав папоротник от глистов, не предупредила мамашу, что целую пачку заваривать нельзя, малышу было банально плохо. Вот так вот, а сейчас - время вседозволенности, когда на наших малышах ставятся фармакологические эксперименты, просто умышленное убийство нации.

Нам поставили кучу диагнозов, утаили часть анализов и отпустили домой. Страшным последствием Кортексина стало то, что у сына начались судороги после того, как отошло действие седуксена. Опять то же 40-е отделение, те же "специалисты", только теперь новый диагноз и новое прописание. Далее по этой схеме мы должны были начинать прием антиконвульсанта, препарата, заглушающего действие психостимулятора Кортексина. Правда, на этот раз меня "пожалели". Так и не найдя на всех ЭЭГ и других анализах признаков нарушения мозга и эписиндрома, мне сообщили, что пишут в выписке "судорожный синдром", хоть в нашем случае состояние малыша может иметь другие причины. "Мы должны поставить диагноз, - сказали мне. - Прописываем вам Депакин, мы же должны вам что-то прописать, но это для прокурора, а вы уже грамотная мамаша, все понимаете". Вот такая врачебная помощь.

Но и на этом спасибо. Между прочим, ни Кортексин, ни Депакин нельзя принимать амбулаторно, они прекрасно это понимают, но все равно прописывают всем подряд. Я своими глазами видела, как через пару часов после начала приема Депакина младенца еле откачали в реанимации, такие сильнейшие припадки непрерывно у него начались. И вообще, я много чего насмотрелась в неврологическом отделении, где лежат младенцы с судорогами и прочим после Актовегина, Церебролизина и второй АКДС, бывшие совершенно здоровыми до этих препаратов. В реанимации врач сказал мне, что прекрасно знает Кортексин по его страшным последствиям. В общем, мог бы получиться порочный круг, когда, начав прием препаратов, я была бы вынуждена глушить последствия все новыми и новыми лекарствами.

Ходила я и к главврачу больницы со своей историей и с претензиями к лечащему врачу, но она всего лишь показала мне, что к суду у нее все готово, правды нет. До нас ей дела не было. По-поводу последствий препарата, как она мне сообщила, они обязаны подавать данные в министерство на все подобные случаи. Ой ли? В описании препарата нет никаких предупреждений, по описанию Кортексин - самое хорошее, самое полезное и совсем безобидное средство. Так что, мне теперь ясно, что все подобные случаи (по словам реаниматора совсем не единичные) просто утаиваются. Да и в выписке из больницы нет ни слова о реакции на Кортексин.

Вот такая история, самая страшная и печальная в моей жизни. Много опыта и понимания реального положения в медицине я вынесла такой дорогой ценой. Нет полезных или безвредных лекарств.

Спасибо всем, кто нам действительно помог и помогает. Помогают руки профессионалов, а не препараты. Спасибо Виталию Александровичу Копылову, который просто вытаскивает нас из всего клубка последствий и, более того, борется за правду, за здоровье наших детей. И дает возможность, говоря о фармакологическом заговоре и описывая реальные случаи последствий действия лекарств, которые он исправляет, хоть кому-то не идти на поводу у врачебного запугивания, а хотя бы остановиться и все как следует обдумать.

Лоога А.С.
Санкт-Петербург, 21 марта 2010 г.